Комендант «Красной горки» Красный военспец Владимир Вогак

Очень разная судьба у двух братьев Вогаков. Вилле Циллиакус, который в детстве был их соседом по деревне Хотакка, что на озере Муолаанъярви (ныне Глубокое), упомянул обоих в одной фразе своих воспоминаний. Написал, что остался дома Кодя (Kodja), то есть Костя, Константин, а брат его растворился где-то в Европе.
Можно было бы предположить, что К. Вогак и сам не знал, где его младший брат. Но вернее, что сведения о судьбе Владимира скрывались даже от ближайших соседей по даче. Ведь сам Константин был из тех, кого советская пропаганда именовала «белоэмигрантами», сражался в армии Юденича. Брат же его, оказывается, вовсе не «растворился где-то в Европе». Владимир Вогак был на другой стороне, став в советской России красным «военспецом». И сгинул, «растворился» потом в сталинских лагерях…
Сведения об этом удалось недавно получить, списавшись с его внуком. Ростислав Борисович Евдокимов (род. 1950), который использует также фамилию Евдокимов-Вогак, живёт в Петербурге. Он прислал и ряд фотографий, которые разрешил поместить в данном очерке «Выборгианы».
Р. Евдокимов прислал мне также несколько неопубликованных стихотворений своего двоюродного деда, Константина Андреевича Вогака. Уверен, что познакомиться с этими стихами захотят жители нашего города, читатели «Выборгианы».
Предки Ростислава Борисовича и по материнской, и по отцовской линии, надо сказать, крайне интересные. Да и сам он – человек необыкновенный, много знающий и много испытавший в своей нелёгкой жизни. Надеемся, он согласится приехать в наш город и на встрече с жителями Выборга поделиться своими знаниями, взглядами, рассказать о пережитом.
Историк-античник, литератор, переводчик с нескольких языков, включая латынь и греческий, он к тому же известный общественный деятель. Жизнь повидал с различных сторон: учился одно время и на физическом факультете, был скрипачом-концертмейстером в полупрофессиональном симфоническом оркестре и десять лет ездил по всей стране, от Закавказья до Крайнего Севера, взрывником в геофизических экспедициях…
На его долю пришлись тяжёлые испытания – арест, отсидка в политзоне… Опыт советского политзаключённого не прошёл даром. Р. Б. Евдокимов является членом ПЕН-клуба, он входил в состав совета Народно-трудового союза, руководил Санкт-Петербургским отделением НТС (некоторое время оно было крупнейшим в России), работал в редколлегии журнала «Посев». Получил известность как создатель Санкт-Петербургского отделения МОПЧ, Международного общества прав человека.
О своём родном деде написал Ростислав Евдокимов следующее:

Отец матери, Вогак Владимир Андреевич, около 1890 года рождения, был по семейной традиции военно-морским офицером, потом попал в "военспецы" у красных, был комендантом одного из Кронштадтских фортов (Красной горки) и с удовольствием уничтожал озверевшую красную матросню во время так называемого Кронштадтского восстания (мятежа, пьяной бучи...). Это были те самые матросики, которые незадолго до того кидали на штыки священников и офицеров и насиловали их жен и дочерей. Дослужился до каперанга. С женой развелся (что впоследствии спасло ей жизнь). Будучи переведен в Генеральный штаб в Москву, был арестован в 1939 году и погиб в лагерях (последний раз его видели живым в одном из лагерей Средней Азии в 1942 году).
В оценке восстания кронштадтских моряков против советской власти, а также мотивов, которыми руководились участники этого события с той и другой стороны, мнения могут разойтись. Да и вообще о мотивах людей той эпохи мы можем только догадываться, строить предположения.
Мой собственный дед, Михаил Васильевич Агапов, тоже был красным «военспецом». Он был одним из первых в России лётчиков, поднимался в воздух на самолётах-«этажерках» и первых воздушных шарах. Полковник царской армии, он был одним из руководителей известной Воздухоплавательной школы в Петербурге. Зачем он принял сторону советской власти, откуда бы знать? Почему в годы гражданской войны сражался в рядах красных? Напрасно я пытался спрашивать об этом у своей матери: она была всего лишь юной школьницей в 1939 году, когда умер отец. Да и ничего он, конечно, детям своим не рассказывал в те чёрные годы сплошных доносов и арестов.
Догадываться, впрочем, не воспрещено. Состояние дел в российской армии и на флоте было аховым. Порядки были возмутительными, идеализировать прошлое незачем. Это уже показала обществу русско-японская война, а затем Первая мировая. Цитировать «Красное колесо» не буду, хотя Солженицына и серьёзных историков читают сейчас до обидного мало.
Посоветовать могу, например, что-нибудь из лёгкого чтения. Из беллетристики Б. Акунина последних лет наихудшим образом читающая публика отнеслась к романам серии «Смерть на брудершафт», гда автор примитивизировал тексты в духе эстетики немого кино.
Но как раз в этих, не претендующих на принадлежность к высокой литературе, романчиках Акунин показал, как обстояли российские дела в начале двадцатого века. В частности, в воздухоплавании, при испытаниях новых моделей летательных аппаратов. Имею в виду «фильму третью», роман «Летающий слон».
Конечно, показал в условной, шпионско-пинкертоновской и почти фантастической манере. Но тем ярче и яснее суть. Осознаёшь, что в те годы при засилье бюрократии и общем убожестве честно служить в армии Российского государства было почти невозможно.
В 1917 году В. А. Вогак перешёл вместе с Балтфлотом из Гельсинг-форса в Петроград. Как пишет внук, «к счастью, избежал расправ дикой матросни, но повидал достаточно…»
Расправы «дикой матросни» в том году коснулись и моих родственников. Могу предположить, что Владимир Андреевич был с ними знаком и даже был свидетелем их гибели. Произошло это как раз в Гельсингфорсе, то есть в Свеаборгской крепости, где большевистские агитаторы в 1917 году успешно превращали русских моряков в «опьяневших от крови ушкуйников», «питекантропов в бушлатах, которые учиняли чудовищные расправы над всеми, кто имел несчастье попасть в их кровавые лапы».
Цитирую образные и безжалостные выражения Р. Б. Евдокимова, с которыми полностью солидарен. Ибо тогда в Свеаборге за один месяц были убиты двое дядей моей матери – Владимир Петрович Евланов (1875-1917) и Вадим Михайлович Подгоричани-Петрович (1887-1917). Последний был молодым офицером, графом черногорского или далматинского происхождения, и женился на сестре моей бабушки незадолго до того, как был растерзан озверевшими матросами.

Сыновей у В. А. Вогака не было. Родились две дочери, из которых старшая, Евгения Владимировна Литвинцева (1919-1994) жила в Петербурге и умерла бездетной. Оксана Владимировна родилась в 1922 году, умерла также в Петербурге в 2000 году. Мужем её стал историк и литератор с нелёгкой судьбой: ему пришлось многократно претерпеть участь советского политзаключённого. Его звали Борис Дмитриевич Евдокимов (1923-1979).
О своём деде по отцовской линии, который практически не общался с сыном и внуками, Ростислав Борисович сообщает мало:

Евдокимов Дмитрий Владимирович, скончался в 1980-х, был деканом одного из факультетов Московской Лесотехнической Академии, в 1-ю мировую — поручик-артиллерист в горных егерях (кажется, так), за бои в Галиции награжден офицерским Георгием, что автоматически давало потомственное дворянство. Впрочем, кажется, был из служивых дворян уже по рождению. Был женат на Ольге Семеновне урожденной Флемминг-Маковецкой из захудалой шляхты.
У Бориса Дмитриевича двое детей от первого брака: помимо Ростислава, это Светлана Борисовна Евдокимова, которая заведует кафедрой славянских литератур в одном из американских университетов. Есть ещё сводная сестра Татьяна.
В настоящее время Ростислав Евдокимов увлечён генеалогическими разысканиями – не только далёких предков своего деда Вогака, но и по линии бабушки, Софьи Толстой. Это любопытная тема. Не исключено, что кто-нибудь из читателей очерка поможет ему найти родственников или свойственников либо же уточнит какие-то факты, даты, фамилии.
К. А. Вогак был женат на Нине Александровне Янович. Однако другими сведениями о супруге Константина его внучатый племянник не располагает. Родной же дед, В. А. Вогак, женился на Софье Борисовне, урождённой графине Толстой (1898-1956). Р. Евдокимов пишет про неё:
Что еще? Бабушка моя, как и почти все настоящие Толстые, обладала феноменальной физической силой. Юная графинюшка гнула кочергу и подковы. В Первую мировую была сестрой милосердия, но получила при этом Георгиевский крест (само свидетельство не сохранилось, но есть послужной список с номером креста). После Второй мировой была создательницей и бессменным завучем Первых в стране Госкурсов иностранных языков. Директором быть не могла по происхождению.
Отцом её был граф Борис Георгиевич Толстой, одно время комендант рижского порта. У него были братья – Константин, Юрий и Алексей. Линия этих Толстых восходит к одному из братьев Фёдора Петровича Толстого (1783-1873).
Здесь уже придётся, пожалуй, перебить изложение генеалогии. Ведь нам, жителям Выборга, эта линия рода Толстых совсем не безразлична! Фёдор Петрович владел дачей «Марковилла» (Markovilla) под Выборгом и долгие годы жил на ней. В Третьяковке есть его картина 1855 года «Вид дачи Марковиль в Финляндии». Замечательный человек, гордость нашего города – да, собственно, и всей России.
Вице-президент Российской Академии художеств, он был прекрасным скульптором-медальером мирового уровня. В шутку можно сказать, «наш ответ Веджвуду»! Его имя, конечно же, знакомо всем. Помнится, я полюбил его произведения, увидав в Русском музее, ещё школьником – да и сейчас не разлюбил! Биография выдающегося художника хорошо изучена, но вот о его потомках мало что известно. Поэтому особенно ценна информация, поступившая от Р. Евдокимова-Вогака. Хотя и ему ещё предстоят упорные поиски в верхних ветвях генеалогического древа:
Был бы признателен за уточнение генеалогического древа моей линии Толстых: кем приходился Борис Георгиевич Фёдору Толстому-медальеру — внуком или правнуком. Какое поколение от Петра Андреевича? (Моя бабушка перед свадьбой еще служила панихиду по царевичу Алексею, ибо, по преданию, он проклял первого графа, Петра Андреевича, до 12-го колена).
Ответов на это пока нет, но зато у меня, извините, есть встречные вопросы. Известно ли что-нибудь о брате Бориса Георгиевича, графе Алексее Толстом?
Дело в том, что под Выборгом, на западном побережье залива имеется небольшой островок под названием Нийттюсаари (Niittysaari, буквально: «Луговой»). Советские картографы искажающего названия ему не придумали, он на картах так и именуется по-фински, только в форме «Ниттюсари».
На этом острове, согласно финским источникам, была в 1910-е годы дача некоего графа Толстого. По крайней мере, «J. Tolstoi» – так написано в известном обзоре имений Выборгской волости у О.-И. Меурмана (1985). Стиг Яатинен в своём «Выборгском Элизиуме» (1997), важнейшем источнике информации по дачам и виллам окрестностей Выборга, указывает имя «Alexej».
Здание виллы неизвестного историкам Выборга А. Толстого не сохранилось. Но на острове остались великолепные посадки дубов и лип, следы удивительной круговой планировки усадебного парка. Ещё в 1983 году мне довелось обследовать этот парк. Работал я тогда в замке, заведующим отделом природы Выборгского краеведческого музея. Целью было добиться оформления этого парка в качестве уникального памятника природы. Увы, проект не был тогда утверждён в облисполкоме, а потом уже на Нийттюсаари появилась база отдыха одного из выборгских заводов.
Много лет пытаюсь выяснить, кем же был этот таинственный Толстой, владелец Нийттюсаари? Ясно же, что он являлся графом законным и не имел отношения к «советскому графу» – писателю, в молодости известному как Алексей Николаевич Бостром. Впрочем, эта тема уведёт далеко в сторону.
И возникает предположение – не тот ли это Алексей Толстой, брат которого был тестем Владимира Вогака? Надеюсь, удастся проверить это, порывшись в архивных документах. В генеалогических разысканиях, надо сказать, очень часто сталкиваешься с легендами и семейными преданиями. Ростислав Евдокимов рассказывает о своих предках:
Родственные связи у Вогаков с итальянскими маркизами Капонари (вроде бы, одна из ветвей Капулетти, но, скорее всего, это легенда), а у нашей линии Толстых — с известными из польской истории Биллевичами (Билевичами), Врангелями, Корфами и др.
Тёща Владимира Вогака, то есть супруга графа Б. Г. Толстого, звалась Еленой. Но это после принятия православного вероисповедания. Свою прабабку Р. Евдокимов характеризует так:
Елена-Жозефина, урожденная баронесса фон Брауншвейг из гамбургской ветви, частично переместившейся в Англию и ставшей там Брунсвиками. В анналах немецкого фамилиенбунда она числится, кажется, под именем Элизы (Елена после перехода в православие). Одно время, вроде бы, была фрейлиной великих княжон, по семейному преданию, однажды не пустила к ним Распутина.
Удивительно интересная генеалогия. И думается, что дворянские традиции и семейные предания, старинные родовые связи многое объясняют в том, как сложились впоследствии судьбы носителей таких звучных имён.

Михаил Костоломов пос. Подборовье wiborgiana@yandex.ru