“Святая крепость”: накануне

В театре “Святая крепость” идёт репетиция спектакля. Режиссёр, сидя в тёмном зале, курит сигарету за сигаретой. Флажки отстёгиваются, тележка не катится, актёры нервничают и комкают реплики… Завтра премьера. Пока закрытая – на спектакль придут дети. Для них подготовлены две новые постановки. А настоящее открытие сезона состоится 1 октября, и будет этот сезон 30-м, юбилейным: 1 января 1982 года Ленинградский областной театр драмы и кукол “Святая крепость” впервые распахнул свои двери.
О грядущих переменах и планах на ближайшее будущее – наш разговор с художественным руководителем театра, заслуженным деятелем искусств Юрием Лабецким.
– Юрий Евгеньевич, с чем входит “Святая крепость” в новый творческий сезон?
– C обновлённой труппой. К сожалению, театр по разным причинам покинули Дмитрий Павлов, Ольга Жильцова и Ильдар Басыров. На смену им пришли три новых актёра, которых теперь нужно ввести в 18 спектаклей. Задача непростая, ведь, как известно, роли пишутся для конкретных актёров, с учётом их возможностей и темперамента. Тем не менее у нас большие планы. Кроме двух премьер для детей – “Как мужик за бабой ходил” и “Что случилось в старом парке” – планируем три для взрослых. Первая – по пьесе современного американского автора Кена Людвига “Примадонны”. Это комедия с переодеваниями, разными перевёртышами, погоней за миллионами. Давно хотел поставить что-то подобное, и вот удача – увидел пьесу в репертуаре Нижегородского театра комедии. На спектакль в качестве сценографа приглашён Данила Корогодский – режиссёр, сценограф и художник, работающий в Соединённых Штатах. А ещё постановщик нашего спектакля “Двое на качелях” (по пьесе Уильяма Гибсона) Вячеслав Сорокин приедет, чтобы поставить пьесу Джона Пристли “Опасный поворот”. И, наконец, московский режиссёр Юрий Павлов планирует у нас постановку “Сладкоголосой птицы юности” Теннесси Уильямса.
– Расскажите о постановках для детей.
– Есть такое понятие – воскресный спектакль. Он предназначен для семейного просмотра. Это значит, что во время спектакля рядом с ребёнком должен находиться взрослый, чтобы вовремя подсказать что-то или объяснить. Эти спектакли – своеобразная интеграция взрослого и детского миров. Такова, например, наша новая постановка “Что случилось в старом парке”. Два немолодых одиноких человека, встретившись случайно на парковой скамейке, разговаривают, знакомятся, ссорятся. Постепенно у них в руках рождаются герои новой сказки – из клубка ниток и двух спиц появляется Аистёнок, а из надутой перчатки – Пугало. Мир взрослого перетекает в простой детский сюжет – так легче рассказать о своём одиночестве, покинутости… Взрослый, придя на этот спектакль, увидит грустную и романтическую историю, а малыш будет сопереживать куклам. Таким образом театр даёт нравственные уроки и способствует общению родителей с ребёнком.
Но есть и другие спектакли. На них приходят детские сады и школы. Здесь важно, чтобы было весело.
– А как ведут себя юные зрители?
– Выгодно отличаются от остальных дети из гимназии. Им прививается зрительская культура. Перед тем как прийти (всегда с цветами!), например, на “Каменный цветок”, они читают в школе другие произведения Бажова, так сказать, погружаются в мир автора. Кроме того, мы любим использовать приём “театр в театре”, когда зрители оказываются, например, в доме Бажова, где в домашних условиях разыгрывается пьеса “Каменный цветок”.
– Каких ещё принципов вы придерживаетесь в постановочной деятельности?
– Когда-то люди приезжали в театр, чтобы провести вечер, скоротать время, и спектакли шли по 5 – 6 часов. Сейчас приходится адаптировать классические пьесы к современным ритмам, сокращать их. Тем не менее, у нас в театре, как в добрые старые времена, до сих пор идут классические спектакли с двумя антрактами, длящиеся от 3,5 до 5 часов – “Правда хорошо, а счастье лучше”, “Три сестры”, “Идиот”. Если спектакль интересен, то времени не замечаешь. А ещё я всегда говорю: смотрите спектакль, как чувствуете, не обязательно понимать сразу всё. Важно, чтобы после просмотра оставалось некое послевкусие, ощущение эмоциональной наполненности. Ведь, как сказал однажды Фёдор Шаляпин, “во всяком искусстве важнее всего чувство и дух – тот “глагол”, которым пророку было повелено жечь сердца людей”.

Беседовала Юлия Подскребаева