Повар Гафур из Самарканда

…Лето 1991 года. Замечательное время - никаких заграничных паспортов, ни виз не надо оформлять, за 30 рублей можно перелететь всю страну с севера на юг. За время отпуска можно побывать в нескольких республиках.
Я отдыхаю на Черноморском побережье Абхазии и по телефону узнаю от подруги из Ленинграда, что наша общая подруга - военврач в Ташкенте - сломала руку, сидит с загипсованной рукой дома одна, а все ее домочадцы уехали отдыхать. Я еду в Сочи и покупаю билет на самолет до Ташкента.
Рейс неоднократно откладывается, и вот мы в воздухе. Мой сосед, узбек средних лет, внимательно посмотрев на меня, обеспокоенно спрашивает:
- А вас кто-нибудь будет встречать в аэропорту в Ташкенте?
- Нет, я лечу к больной подруге, не хочу ее беспокоить хлопотами о встрече, возьму такси и сама доеду, - беззаботно отвечаю я.
- Что вы! Мы же прилетим ночью, это опасно - молодой женщине ездить ночью…
- Ну, тогда я дождусь утра в аэропорту и поеду на общественном транспорте.
- Это тоже нельзя делать, в аэропорту мало народу ночью остается…
В аэропорту моего соседа встречала большая семья: старая Апа, много маленьких черноволосых детишек, сверстники… Он что-то им рассказывал, указывая на меня, потом подошел:
- Позвоните подруге, сообщите, что вы приехали, мы вас довезем.
Я звоню, но телефон молчит… Может, ее уже в больницу положили?..
Большая узбекская семья окружает меня у телефонного аппарата и озабоченно прислушивается:
- Знаете что, поедемте с нами, а завтра утром мы вас отвезем и вместе найдем вашу подругу.
Я смотрю на черную южную ночь, на моих неожиданных черноволосых помощников… А, была не была! Да и когда я еще смогу побывать в такой огромной узбекской семье…
Все мы рассаживаемся в две машины и больше часа едем в ночи. Куда - не знаю… Я уже задремала, когда машина остановилась, дверцы открылись. Входим в двор, где под открытым небом стоит деревянный круглый помост метров пять в диаметре, над ним - марлевый шатер, под которым спят люди. "Это что такое?.. Это я тут спать буду?.." - проносится в голове.
Мои спутники захлопотали вокруг меня, говоря на незнакомом языке, я стояла у стеночки, не зная, что делать дальше…
Как будто отвечая на мои вопросы, подошла молоденькая тоненькая, длиннокосая красавица в фиолетовых бархатных шароварах с золотой вышивкой на щиколотке, в ярком атласном халате - точь-в-точь из восточной сказки о Шахерезаде - и на чистом русском языке сказала:
- Вы будете спать в доме, пройдемте со мной. - И повела меня в каменный дом, который состоял из нескольких комнат. На полу везде лежали стопами сложенные тюфяки-матрасы в атласных ярких чехлах. Кроватей видно не было. Ага, думаю, значит, я буду спать одна на полу на матрасе, - это уже хорошо. Но южная красавица вела меня дальше.
- У нас для гостей отдельная комната, - как будто продолжала отвечать на мои мысленные вопросы молодая хозяйка, и мы оказались в уютной, привычной для нас комнате с европейскими диванами, креслами и столом!
Я расположилась со своими вещами и вышла во двор. Ко мне тут же подошли девочки лет 12 и повели по "тайным" местам, протягивая чистое полотенце. Ну вот, я и готова ко сну. Слава Богу, как хорошо… Заснула я спокойно, еще бы Шахерезада эта мне сказку рассказала…
Утром в тенистом дворе с проглядывающими через листву солнечными лучиками я увидела ночной круглый помост, над которым уже не было марлевого шатра, там стоял на коротеньких ножках столик с разными восточными сладостями, большой пузатенький чайник и пиалы. Вокруг столика лежали мягкие валики. Старая Апа хлопотала в окружении других женщин среднего возраста, которые совсем не походили на вчерашнюю красавицу, - они были толстые и веселые, какими обычно бывают и наши женщины после неоднократных родов; а вместо бархатных шаровар на них были сатиновые, до середины икры, платья - обычные ситцевые, которых было много тогда в советских сельпо. Все они окружены были маленькими детьми, которые в моих глазах мельтешили, путались, быстро лопотали что-то на своем языке. Апа сказала по-русски:
- Доброе утро, садитесь с нами завтракать!
Я посмотрела на свое летнее платье и представила себе, как это я сяду - ноги калачиком… Рассмеялась:
- Да у меня, наверное, не получится туда вскарабкаться.
- А мы вам дастархан вот так, к краю подвинем, садитесь с краю, как привыкли. Вот так.
Они быстро пододвинули маленький столик-дастархан с яствами, подложили мне мягкую подушечку и стали наливать чай в пиалу.
- Мне уже сын рассказывал про вас, - сказала старая Апа. - Сейчас они освободятся и повезут вас.
В это время вышла во двор вчерашняя "Шахерезада" - она была уже в новом наряде, еще более ярком и обворожительном; я не спускала с нее восхищенных глаз. Апа, увидев мой заинтересованный взгляд, довольная произведенным впечатлением, пояснила:
- Это моя младшая невестка, сын только три месяца назад женился, он играет в вокально-инструментальном ансамбле на гитаре, она училась в медицинском училище, сейчас у них медовый месяц.
- Да мы все такие были, когда замуж выходили, - весело и просто сказала женщина средних лет и рассмеялась.
- А откуда вы так хорошо знаете русский? - спросила я.
- Так наша Апа - учительница русского языка в местной школе, сейчас она на пенсии, живет одна в этом доме, где вы спали; а наши дворы смежные, поэтому мы все равно у нее во дворе собираемся: не могут дети без бабушки, скучают.
Вошли во двор мужчины и сказали, что готовы ехать.
Я допила чай, заедая халвой и еще какими-то вкусными лепешками, и, встав из-за маленького дастархана, сказала "волшебное слово", которое в детстве вычитала в восточных сказках:
- Рахмат!
Это означает - спасибо. Все окружающие прореагировали для меня совершенно неожиданно - бурно-радостно:
- Ой, она уже узбекский язык выучила! Какая молодец!
Мы снова сели в автомашину и поехали в Ташкент. Вдоль дороги тянулись рисовые чеки, залитые водой; шли ослики, понуро опустив голову, впряженные в большие повозки. Я во все глаза смотрела по сторонам.
За рулем был брат моего вчерашнего соседа по самолету, а у него на коленях сидел трехлетний карапуз, гордо держась за руль между больших и сильных отцовских ладоней. Это было такое явное нарушение правил дорожного движения, что я не утерпела, высказала свое мнение…
- Это мой наследник, я не могу ему ни в чем отказать: как только сажусь в машину, он громко плачет и успокаивается, только когда я его сажаю себе на колени. Пусть с нами в город съездит, посмотрит… - оправдывался водитель, чмокая своего любимца в макушку.
Мы подъехали к большой шумной площади с горами дынь, арбузов, палатками.
- Это мы куда приехали, зачем?
- Это рынок, нельзя же идти к больной подруге с пустыми руками, - пояснил мой вчерашний сосед. Он был, как мне пояснили, самый старший сын Апы, значит, самый главный в их семье. Его надо было слушаться.
Ну, я вообще-то всегда мечтала побывать на восточном базаре, меня и уговаривать не пришлось.
Запахи, запахи… Можно только запахами насытиться, - не зря все-таки требовал деньги с Насретдина хозяин чайханы только за то, что тот приходил просто понюхать, как плов готовится.
Кроме изобилия фруктов, овощей, восточных сладостей и других удивительных вещей, мое внимание привлекли горы лука - он лежал прямо на земле, как будто высыпанный из кузова грузовика: белый, золотистый, красный, фиолетовый…
- А зачем столько лука, неужели все раскупают?
- Конечно, это наш основной продукт питания, без него не готовится ни одно блюдо. Он продается здесь по две копейки за килограмм, ничего к вечеру не остается.
…Мы поднялись в квартиру моей подруги вереницей: я - с огромным букетом цветов, за мной - с корзинками фруктов, овощей и всяких вкусностей мои узбекские друзья. Конечно, все это купили они, категорически отказавшись от моих денег... Больше я их никогда не видела, не помню, как их зовут, не знаю, как называется тот совхоз и в какой он стороне от Ташкента…
Ташкент, Самарканд… - эти города покорить могут каждого и своим гостеприимством, и удивительной, сохранившейся до наших дней древней культурой, архитектурой… Я одна путешествовала по старинным местам, удивляясь тому, как скрупулезно точно сдают сдачу мне таксисты ("Женщин нельзя обижать…").
Мне неловко было от того, что почти все улицы Ташкента носят имена русских классиков, писателей, поэтов, художников, революционеров, политических деятелей, а в новостройках улицы были под номерами, как авеню в Нью-Йорке, - восточных названий не было…
Местные красавицы на улицах, в метро - везде радовали мой глаз яркими нарядами малиновых, алых, розовых, фиолетовых, зеленых цветов. Была такая же абитуриентская суета, как и везде в больших городах. Но книжки и тетрадки они держали не в портфелях, а прямо под мышкой. Это производило очень экзотическое впечатление: это, безусловно, Азия, но просвещенная! Больше всего я любовалась тюбетейками - вышитые золотом, бархатные, разных цветов, вплоть до шелковых белых. Я очень хотела бы такую, но подруга сказала, что на такую, какую я хочу, моей зарплаты не хватит…
Ираида ЕФИМОВА
(Окончание следует)