Повар Гафур из Самарканда

Подруга-военврач мне рассказала, что дела на тот момент обстояли с культурой неважно. Еще она мне сообщила, что у нее из зарплаты вычитают сумму за курсы узбекского языка, а она на занятия не ходит: все, что делается принудительно - вызывает отторжение (я поняла, почему узбеки так обрадовались, когда я сказала "Рахмат!"). Часть зарплаты ей выдают калошами - самой распространенной обувью узбеков. Она сердито складывала калоши в кладовку, а потом отсылала матери в Россию, в деревню. Рассказала, как у них в госпитале умирают русские молоденькие солдатики, которым не подошел этот сухой знойный климат: у них отказывают почки. Но обращают внимание на них слишком поздно, когда уже те падают в обморок… Я не понимала: зачем к нам на север присылают мерзнуть узбекских солдат, а наших русских - в южное пекло?
Вскоре моя подруга-военврач уехала из Ташкента вместе со своей семьей. Могучий Советский Союз распался...
Прошло больше десяти лет. Я увлеклась возрождением народных традиций и взяла в аренду старый финский домик на берегу залива - "Бабушкин домик", окруженный отжившими свой срок деревьями. За снос муниципальных аварийных деревьев на муниципальной земле муниципалитет выписал мне - арендатору муниципального ветхого фонда счет на 12 с лишним тысяч рублей. Это только за снос.
Денег у меня таких не было, и деревья стали падать сами, загромождая территорию. Мне, женщине, убрать их было не под силу. Друзья подсказали: "Найми узбеков, они всего 400 рублей в день берут…" Подошла группа узбеков разного возраста, я растерялась: я всем заплатить не могу. Представившийся Гафуром мужчина лет сорока сказал, что это просто помощники, и если я их накормлю, то этого будет достаточно… Мужчины работали с 9 утра до 10 вечера. Они не только распилили поваленные деревья - они их сложили в аккуратную поленницу, убрали всю территорию и выполнили еще массу моих хозяйственных поручений, до которых у меня не доходили руки. Мне это понравилось. Во мне "заскрипела" та старуха, которой у синего моря (то есть у Финского залива) золотая рыбка выполняла все желания: "Хорошо бы старый сарай сломать и новый построить".
За день я уже переговорила с узбеками, выяснила, кого как зовут и откуда. Они охотно отвечали, с любопытством посмотрели мою выставку женского рукоделия, похвалили меня и сказали, что в следующий раз привезут тюбетейку.
- И штаны бархатные! - мечтательно добавила я. Я уже рассказала им, как была в гостях в Ташкенте, как меня встречали. Мои узбеки благодарно меня слушали, а я старалась в меру своих возможностей их угостить. На обед сварила гречневую кашу с сардельками. Мужчины вчетвером сели за стол на веранду, где у меня был оформлен православный иконостас с вышитыми рушниками. Немного смутившись, старший сказал что-то на узбекском языке младшим, а потом мне:
- Мы помолимся перед едой…
- Да-да, пожалуйста, я тоже молюсь перед едой.
Мужчины сложили ладони, опустили голову и произнесли молитву на своем языке. Я зажгла восковую церковную свечу, перекрестила стол с едой, и мы вместе приступили к еде. Я вдруг вспомнила и, смутившись, сказала:
- Ой, ребята, а ведь сардельки-то свиные…
- Ничего, - сказал Гафур, отрезая кусочек ножом, - мы ведь все в Советском Союзе росли, не всегда была возможность разбираться с едой - где свинина, а где баранина; что есть - то и едим.
За столом мы разговорились, и оказалось, что Гафур родом из Самарканда, учился в Воронеже, по профессии - повар, раньше работал в ресторане, да вот с перестройкой все поменялось в жизни, работы дома нет, поэтому он вынужден приезжать в Россию на заработки, чтобы кормить большую семью. Все мужчины за столом оказались родственниками - братья, племянники; живут в России вместе, чтобы поддерживать друг друга. Работа есть не всегда, поэтому, если находится одному, то другие помогают. Заработанные деньги раз в полгода отвозят домой по очереди. Молодые племянники развеселились и стали подшучивать над Гафуром, у которого было хорошее настроение, потом пояснили мне:
- Он только недавно приехал из Самарканда, вчера звонил жене, она у него снова беременная; как только съездит домой - так ребенка сделает…
Гафур на родственников не обижался, гордо подтвердил:
- Да, у меня уже пятеро детей, и еще пусть будут…
Разговор зашел о семейных устоях, и я спросила молодежь:
- А вы когда будете жениться?
Молодежь сосредоточенно засопела, переглянулась и удрученно ответила:
- Надо сначала здесь на калым заработать, потом поедем домой жениться…
О, какая интересная и неведомая для меня тема!
- А сколько надо на калым?
- Обычный калым - пять тысяч долларов, меньше - нельзя…
- Значит, очень выгодно растить дочерей! Выдашь их - и работать не надо, на старость родители будут обеспечены!
Ребята недоуменно переглянулись, потом стали объяснять:
- Да ведь калым не родителям невесты идет. Родители ее обязаны на эти деньги купить ей все необходимые для семейной жизни вещи: одежду, постельные принадлежности, посуду, мебель. Они должны быть уверены, что их дочь в замужестве не будет ни в чем нуждаться.
Вот это здорово! Получается, у нас, у русских, девушки сами со своими родителями должны приготовить себе приданое, чтобы в замужестве быть обеспеченной; еще женихи будут выбирать, где приданое лучше. На тему "бесприданницы" у нас в классике немало трагических сюжетов. А у них девушке надо просто вырасти, а на приданое должен заработать жених. Я с уважением посмотрела на своих пока еще "бескалымников" и постаралась их подбодрить:
- Ну, вы парни работящие, трудитесь хорошо - скоро на калым заработаете.
Узбекам нравилось у меня на берегу залива - они купались в нем после работы и уходили спать в свой, снятый где-то на окраине Выборга, сарай. Они охотно откликнулись на мою просьбу построить новый сарай, за два дня построили новый и сломали старый, предварительно вынеся на руках моих любимых курочек на новое место: внутри нового сарая, скрывая от посторонних глаз, они сделали теплый курятник с окошком на залив и добродушно сказали:
- О, мы бы тоже в этом курятнике пожили…
А "старуха" во мне продолжала "зудеть": "Пусть новый туалет построят, городского типа, с душем - летом хорошо освежиться будет".
Узбеки не отказывались выполнять мои планы - мы уже подружились.
...Однажды утром после дождливой ветреной погоды молоденький Али выглядел болезненным, и Гафур сказал, чтобы тот не работал. Али сидел на веранде, а я стала беспокоиться - принесла градусник, встряхнула его и потянулась к Али, чтобы смерить температуру. Али испуганно от меня отшатнулся…
Я удивилась, а Гафур, сказав что-то успокоительное Али, горько усмехнулся:
- Он не знает градусника, у них в семье его нет.
Позже выяснилось, что Али, который рос уже после перестройки, много чего не знает. В этом плане его дяде Гафуру, получившему образование когда-то в Советском Союзе, повезло намного больше.
…Я решила воспользоваться случаем и попросила повара Гафура научить меня делать настоящий узбекский плов на костре. Узбеки радостно поддержали мою идею, пришли специально в воскресенье - не работать, а отдыхать у костра на берегу залива и делать свой любимый плов.
- Вообще-то у нас плов мужчины готовят, - сказал Гафур, но добросовестно учил меня разным секретам во время приготовления плова. Все принимали участие - чистили по-особому морковь (нельзя ее скоблить ножом, а то сок разбрызгается, надо срезать тоненько острым ножом и резать на длинные, по 5 см брусочки толщиной в 0,5 см); вместе следили за костром - тоже надо знать, когда какой силы огонь поддерживать.
Наконец все сели за столом на солнечной веранде, и Гафур разложил по порядку сначала мясо (это была подрумяненная свинина!), потом рис, потом чеснок в кожуре, который протушился вместе со специями в плове и был таким ароматным и вкусным…
Я по русской традиции поставила водочку и соленые огурцы - застолье было замечательным!
Мне это так понравилось, что я решила позвать своих гостей - специально к празднику - на шоу-программу "Повар Гафур из Самарканда и его плов". Мои солидные гости с интересом собрались у "Бабушкиного домика". Гафур на этот раз был приглашен один, он был в белой нарядной рубашке и заметно волновался.
Мои гости окружили Гафура и под его руководством стали готовить плов… Все веселились, что-то путали, но Гафур серьезно продолжал твердо держать курс, пока не закончил приготовление плова, и торжественно внес на веранду специально купленный мною по такому случаю 15-литровый чугунный казанок с ароматным пловом с костра.
Какой это был замечательный праздник - помнят гости и будут рассказывать; сохранились и видеокассета, и фотоснимки…
Минуло еще несколько лет. Изменилось законодательство, сейчас уже так просто гастарбайтеров для работы по хозяйству не нанять - сперва надо заплатить немалую сумму государству. Жизненное пространство для моей активности сузилось до однокомнатной квартиры. Я вынуждена была свернуть свою замечательную выставку и оставить все, что было построено на берегу залива Гафуром и его родственниками… Мы и сами, как тот Гафур, ищем работу и рады - при наличии двух высших образований - поехать на Сицилию мыть туалеты тамошним рядовым жителям, которым дешевле нас нанять, чем местных…
Не дождавшись за двадцать с лишним лет ремонта своей муниципальной парадной, где живут в основном пенсионеры, я, вооружившись малярной кисточкой, возюкаю желтой краской по стенам - все посвежее выглядит, чем те зелено-унылые, грязные с доперестроечных времен. Я вспоминаю, как Али старательно шпаклевал старый финский фундамент и говорил тоном мастера из любимого советского фильма "Мимино": "Посмотри, хозяин, это тот колер?", "Посмотрите, я хорошо сделал?"
Я вспоминаю свою маму, которая в войну 15-летней девочкой оказалась в Орджоникидзе и красила бронепоезда, а спустя десятилетия вернулась туда за справкой о работе в войну. И нашла ее: все было тщательно зафиксировано и хранилось в архиве. Эта справка имела большое значение для ее пенсии… А что будет у нас с пенсиями? А у Гафура? А у Али?..
Нам и нашим детям жить в этом постсоветском пространстве. Надо нам постараться, чтобы всем жилось хорошо. А молитвы могут быть у каждого свои за общим столом - это нормы нового времени. Все эти молитвы об одном - о мирном небе над головой.

Ираида ЕФИМОВА