Жизнь - полная чарка!..

(Судьба людей - судьба страны)

В уютный зимний вечер в моей квартире раздался телефонный звонок:
- Здравствуйте, Ираида Васильевна! С Рождеством Христовым! У вас столько знакомых, не знаете ли вы, у кого можно купить маленького олененочка?
Я рассмеялась - по ТВ как раз много сказок показывали о Санта-Клаусе с оленями. Видно, моя старая знакомая, соседка по двору - Мария Петровна, живущая последние лет пятнадцать на далеком хуторе и приезжающая в Выборг только за пенсией, насмотревшись новогодних передач, сообразила: олененок - это как раз то, что ей нужно. С мужем, морским офицером в отставке, они так за всю жизнь и не заработали на машину. Лошадь купить и содержать - тоже не по карману. А ходить пару километров по лесной дороге до станции туда и обратно - уже тяжело.
- Я бы его выкормила, он бы вырос и возил меня, - мечтательно продолжала Мария Петровна.
Я пообещала поискать информацию об оленеводческих организациях и при случае съездить туда - самой интересно стало.
Положив трубку, я стала думать об этой знакомой мне пожилой чете - Марии Петровне и ее муже Иване Александровиче: как они там, на хуторе, в занесенном снегом рубленом деревянном домике без удобств? Летом-то у них красота…
Мария Петровна, работавшая до пенсии в предперестроечный период в Агропромбанке, исколесила Выборгский район вдоль и поперек в поисках заложенного под банковский кредит разоряющимися совхозами недвижимого имущества. Тогда она и присмотрела остатки старого финского хутора на берегу живописного лесного озера. Перед тем как выйти на пенсию, она, будучи профессионалом-строителем, на деньги, полученные от продажи дома своей бабушки в Старом Осколе, купила необработанную древесину, наняла местных деревенских мужиков, которые под ее личным руководством окорили бревна, срубили дом-пятистенок. На этом деньги закончились.
Марию Петровну к тому времени уволили из банка - "не вписалась" в новые коммерческие стандарты. Муж ее, Иван Александрович, вышел в отставку еще раньше. Те времена были особенно тяжелыми - в стране действовала талонная система. Надо было поднимать младшую дочь-школьницу и помогать старшей в Ленинграде, имеющей двоих маленьких детей. Иван Александрович был отправлен к теще в Старый Оскол развивать личное подворье.
В то время мы и подружились с Марией Петровной, ходили друг к другу в гости, старались по праздникам побаловать своих детей чем-то вкусненьким. Мария Петровна периодически ездила к мужу, привозила выращенные им натуральные продукты. Перепадало и нам: то уточку на Рождество, то курочку к Пасхе мы с сыном получали от этой семьи в подарок.
Мария Петровна была всегда словоохотливой, любила посидеть вечерком и вслух повспоминать свою непростую жизнь. Рассказ всегда был интересный, так как чувство юмора было присуще этой маленькой, энергичной, еще сохранившей черты былой красоты женщине… Мария Петровна нашла во мне благодарного слушателя.
- Приезжаю я, стали есть садиться, а я ни вилки, ни ложки найти не могу! Спрашиваю Ивана, а он мне говорит: "Да я знал, что ты скоро приедешь, и мыть посуду перестал, думал: приедешь и помоешь; а она засохла… Ну, вон я ее в огородную бочку с водой отмокать положил". Ни одной вилки в доме чистой не было!
Я представляю эту сцену у бочки и от смеха валюсь на диван. Мария Петровна совсем не разделяет мое веселье - ей не до смеха, но она на меня не обижается.
Вспоминаю, как прошлым летом приехала на хутор к Марии Петровне и Ивану Александровичу. Они были рады мне - гости редко к ним приезжают. Старались мне угодить, доили козу не по режиму, лишь бы меня угостить парным молочком. Иван Александрович следил за своими любимыми курочками, заглядывал - не снесли ли свежее яичко, ведь я сказала, что яйцо нужно есть теплым, только что снесенным. Радостно кричал, показывая издалека найденное яйцо, когда мы с Марией Петровной разошлись по грядкам, выискивая поспевшую клубнику, стручки гороха.
Они так подходят друг другу - милые, добрые старики - Иван да Марья. Иван Александрович - высокий, худощавый, с пышной седой шевелюрой. Молодым он не одну девичью голову, наверное, закружил, но свою Марию выбрал в родном городке и крепко за нее держался, не упустил.
Я много слышала об их романе от Марии Петровны и, глядя сейчас на них в старости, любовалась - вот повезло им друг с другом! Только они как будто и не догадываются об этом. То и дело переругиваются по-стариковски по пустякам:
- Ну, где мои очки? Опять ты взял! - начинает Мария Петровна, пытаясь безуспешно прочитать расписание электричек.
- Ничего я не брал! Сама куда-нибудь засунула, а на меня сваливаешь, как всегда! - подхватывает Иван Александрович, но тем не менее послушно начинает искать очки, перерывая кучу старых газет. Так дружно вдвоем они перерывают весь дом. Мне смешно, но я виду не подаю. Интересно, сколько это будет продолжаться? Спустя минут 15, к неподдельной радости обоих, очки находятся.
- Да одна пара на двоих осталась, - сетует Мария Петровна. - Он все время газету где-нибудь почитает и оставит, потом забудет.
Газеты они не выписывают, но Мария Петровна собирает их, где бывает по пути. Ну и что, что старые? Все равно ведь читать интересно. Они оба любят порассуждать о политике; старой закалки коммунисту Ивану Александровичу хоть и печально, до чего страну довели демократы, но хочется быть в курсе всех событий в мире, иметь свое мнение обо всем. Мария Петровна, поругиваясь на лишние затраты, исправно ездит в город за папиросами мужу. Не дай Бог, не найдет тех, что он любит! Старательно, по старой банковской привычке рассчитывает, на сколько хватит мужу купленных пачек...
Полуденное летнее солнце золотит пригорок, на котором стоит рубленый недостроенный пятистенок. Тут же среди разных остатков от строительства, огородного инвентаря и ведер для корма скотины, на солнцепеке, в старом ободранном кресле, в стоптанных тапочках и галифе с одной лямкой наискосок через плечо, наслаждаясь и прикрыв глаза от удовольствия, затягивается и выпускает тоненькую струйку дыма Иван Александрович. Он манерно держит в двух пальцах сигарету и всем своим видом показывает: жизнь прекрасна!..
Мы с Марией Петровной поднимаемся с нижней части огорода, где она рвала для цыплят мелкую мокрицу. Увидев мужа в такой живописной позе, Мария Петровна "взрывается":
- А дрова кто будет заготавливать, а? Я тебя зимой брошу! Уеду в город в теплую квартиру, живи тут один! Я больше не буду по сугробам с тобой лазать за дровами! Нет чтобы летом, пока сухо и тепло, пойти в лес за дровами, так он сидит - курит, видите ли! Ему делать как будто нечего!
В сердцах Мария Петровна бросает таз с травой, ворча, готовит корм цыплятам, в который добавляет мелко порубленную мокрицу, и кидает сердитые взоры на мужа. Постепенно она успокаивается, взгляд сердитый меняется на хитрый, и она заговорщицки кивает в сторону озера:
- Пойдем искупаемся! Возьмем лодку и поедем на острова загорать…
Мы быстро собираемся и уходим, оставив Ивана Александровича одного. Он грустно смотрит нам вслед.
- Накорми цыплят, завари корм поросенку, вычисти у него и с козой иди погуляй - пусть свежую траву пощиплет, - бойко частит Мария Петровна.
Мне немного смешно, в мыслях я добавляю к ее тираде: "Посади семь кустов роз и познай самое себя!"
…На озере все проблемы с навозом, ненакормленными цыплятами и поросенком сразу же улетучиваются. Лесное озеро с темными берегами и розовыми реликтовыми лилиями захватывает целиком. Мы садимся в лодку и осторожно отталкиваемся от берега. Солнце на озере уже не жжет, а нежно ласкает, в прохладе темных вод отражаясь мелкими бликами. Трогаю руками розовые лилии и восхищаюсь - я и не знала, что такие бывают! Мария Петровна, довольная произведенным на меня впечатлением, гордо говорит:
- Они только на нашем озере растут. Здесь еще и не такое есть. Я вам покажу секретные места, где растет редкое лекарственное растение. Только вы никому не говорите, ладно? А то набегут, все порвут и ничего не останется. Это я сама нашла - с козами тут хожу везде; на рыбалку плаваю…
Мария Петровна причаливает к потаенным уголкам. Мы раздеваемся и нежимся в теплой воде на солнышке. В прозрачной воде у ног вьются непуганые мальки золотистых рыбешек.
- Ой-ти, мои холёсенькие, - ласково сюсюкает Мария Петровна. Она заядлый рыбак, ходит одна на рыбалку и зимой и летом. Она с удовольствием подставляет солнцу лицо, улыбаясь, прикрывает глаза…
Я смотрю на нее и понимаю, что точно такое же выражение лица полчаса назад видела у Ивана Александровича; тогда это сильно задело Марию Петровну. Она весело смеется:
- А пусть там, в огороде сидит. Он, видишь ли, понимает только красоту океана. Даже Финский залив для него - "маркизова лужа". Пожили мы на Тихом океане - на Дальнем Востоке. Квартира у нас была на маяке. Нет, здесь лучше. Там так не полежишь в воде среди лилий…
Я с сочувствием думаю об Иване Александровиче: наверное, он там, на солнечном пригорке, с закрытыми глазами, в стоптанных тапочках, представлял себя на капитанском мостике океанского лайнера на экваторе. Ему, в прошлом морскому офицеру, наверное, до сих пор снятся синие волны Тихого океана.
…Вволю позагорав и поплавав в лесном озере, мы идем в глубь острова. Мария Петровна показывает мне мощный бетонированный погреб-ледник из гранитных глыб, оставшийся в целости-сохранности с финских времен. Эх, добро-то пропадает уже больше полувека…
- А как же они тут жили на острове? Тут же ни электричества, ни дорог? - удивляюсь я.
- Ну, а мы как десять лет прожили без электричества? Нормально! Дорога - это вода, на лодке в любую сторону можно. А к тебе никто просто так не приедет, спокойно жили, тихо. Зимой - по льду. А межсезонье надо просто переждать. Жаль, что я не сразу этот погреб нашла, а то бы прямо здесь построилась…
Я с удивлением смотрю на эту полную сил женщину на седьмом десятке лет и верю: она смогла бы. Почти десять лет они прожили с мужем на хуторе без электричества. Позже, когда стали селиться рядом "новые русские", супруги еще пять лет поглядывали в зимних сумерках на яркие огни новых соседей, зажигая, как в дореволюционное время, свою керосиновую лампу; предложенную сумму в пять тысяч долларов за проводку электричества им было не осилить. Лишь пару лет назад в порядке благотворительности богатые соседи разрешили подсоединиться к их трансформатору.
- Ой, как хорошо жить-то стало! Телевизор стали смотреть! Газеты можно вечером почитать! Козу можно со светом доить! А то все в потемках, - радостно сообщила мне Мария Петровна в очередной свой приезд в Выборг...
Мы медленно возвращаемся домой, поднимаемся на хутор. Там уже с беспокойством нас ждет Иван Александрович. От взаимных обид не осталось и следа: супруги даже и не помнят дневные упреки. Иван Александрович к нашему приходу настроил насос и подготовил для нас место для вечернего купания под яблоней…
После хлопот по хозяйству мы втроем располагаемся за накрытым совместными усилиями столом на травке у дома. Белые ночи еще не кончились, но сумерки уже очерчивают ярко-розовый закат. В тишине заходящего солнца слышно, как стрекочут кузнечики. Мы - на самой высокой точке в округе. Мария Петровна показывает рукой на два огромных гранитных валуна внизу огорода:
- Вот видите, на их верху какие интересные выступы?
Я внимательно присматриваюсь и вижу: каждый валун имеет ровную, как стол, "спину", на которой три закругленных углубления - как будто для людей. Мы начинаем фантазировать: может, это для стрелков выступы сделали - удобная позиция. Но эти глыбы долбить сверху специально сложно. Может, это с языческих времен место поклонения? Красивое место у красивого лесного озера. Вода была священной стихией коренных народностей здешних мест, - у них у всех синий цвет является национальным. Интересно, кто здесь жил?
- Так хочется встретиться с ними. Наверное, они еще живы. Или их дети живы. Приехали бы к нам. Мы бы стол накрыли, посидели, выпили бы и поговорили… - задумчиво говорит Мария Петровна. - Тут позапрошлым летом лесные пожары были, так мы как на войне жили: оставленные с военных времен снаряды от сильного огня стали взрываться в земле.

Ираида ЕФИМОВА
(Продолжение следует)