О судьбе одной полузабытой пьесы

…Июль 1923 года был богат политическими событиями как внутри нашей страны, так и на международной арене.
В начале месяца на сессии ЦИК СССР были утверждены рисунок герба и проект Конституции нового государственного образования - Союза Советских Социалистических Республик - объединившего полгода назад четыре суверенных государства: Россию, Украину, Белоруссию и Закавказскую Социалистическую Федеративную Советскую Рес- публику.
Через день после сессии в составе Закавказской Федерации была образована Автономная область Нагорного Карабаха, а через две недели в составе РСФСР появилась Автономная Карельская Советская Социалистическая Республика…
ВЦИК принял Гражданский процессуальный кодекс РСФСР, а газета "Известия" опубликовала обращение к верующим только что освобожденного из-под ареста святейшего патриарха Тихона…
В швейцарском городе Лозанне завершилась международная конференция, закрепившая государственные границы Турции и принявшая конвенцию о режиме проливов Босфор и Дарданеллы.
… А в далеком Идальго-дель-Парраль был убит легендарный герой Мексиканской революции Панчо Вилья...
На этом фоне встреча в Берлине двух советских граждан, носившая, безусловно, частный характер, прошла абсолютно незамеченной современниками, и, скорее всего, не сохранилась бы в памяти потомков, если бы не последовавший за ней литературный скандал, вылившийся через несколько месяцев в достаточно громкий судебный процесс. Гражданами этими были достаточно известный поэт, романист и драматург Алексей Николаевич Толстой, весной 1923 года вернувшийся из эмиграции в Советский Союз, и еще не отвыкший прибавлять к своей фамилии титул "граф", и, возможно, менее известный (особенно современной публике), но не менее талантливый деятель театра и кинематографа, ученик великого Мейерхольда, режиссер и театровед Георгий Александрович Кроль.
Итогом встречи явился следующий документ:
"Мы, нижеподписавшиеся, граф Алексей Николаевич Толстой и Георгий Александрович Кроль, пришли к соглашению.
Мы будем совместно работать над переводами и обработкой немецких и других иностранных пьес для русской сцены.
Граф А. Н. Толстой имеет право вести и заключать все переговоры и сделки от имени нижеподписавшихся лиц относительно общих работ в России.
Г. А. Кроль имеет право вести и заключать таковые договора за границей России.
Все поступления и расходы по общим работам мы делим поровну и должны осведомлять друг друга о ходе переговоров.
При постановке или издании переведенных или обработанных нами пьес оба имени - граф Ал. Н. Толстой и Георгий Кроль должны быть названы".
Первой совместной работой договаривающиеся стороны избрали пьесу Карела Чапека "R.U.R" (интересно, что как в тексте соглашения, так и в последующих документах данная пьеса известнейшего чешского драматурга и прозаика упорно именуется "W.U.R" или даже "ВУР").
Выбор был не случаен. Научно-фантастическая пьеса, рассказывающая о восстании механических людей - роботов (этот термин, кстати, впервые был придуман и использован Чапеком), уничтожающих своих создателей - людей, оказалась достаточно актуальной для европейцев, переживших мировую войну, крушение империй, революции и последовавший за всем этим апокалипсисом политический и экономический кризис, охвативший практически все страны континента. Премьерный показ пьесы состоялся в Праге, в 1921 году, а уже в 1923-м пьеса была адаптирована для постановки на британской сцене.
А. Н. Толстой и Г. А. Кроль решили, что пришло время ознакомить с популярной антиутопией и советского зрителя. Георгий Александрович Кроль сделал тщательный литературный перевод пьесы, озаглавив русскоязычный вариант - "Бунт машин", и вскоре Алексей Толстой увез в Советскую Россию 140 листов печатного текста, практически готового для сценического воплощения.
В Петрограде Алексей Николаевич встретился с Николаем Федоровичем Монаховым - народным артистом РСФСР, ведущим актером Большого драматического театра, которому и пообещал в ближайшее время передать текст пьесы. Однако, "ближайшее время" несколько затянулось…
В августе 1923 года, в Москве, Алексей Толстой встречается с цензором Государственного издательства РСФСР Александром Константиновичем Воронским, которому и сообщает о том, что намерен взяться за литературную обработку для сцены пьесы Карела Чапека "R.U.R", и интересуется, возможно ли издать переработанную пьесу в Госиздате.
И здесь Толстой узнает, что ни он, ни Кроль, не являются первопроходцами на стезе перевода пьесы Карела Чапека и ее адаптации к советской сцене. В частности, еще в июне 1923 года цензор просматривал перевод, выполненный поэтом Евгением Георгиевичем Геркен-Баратынским, и нашел данную пьесу в цензурном отношении не допустимой к печати.
Ольга Давыдовна Каменева (в девичестве Бронштейн - сестра члена Политбюро, Председателя Революционного военного совета СССР и РСФСР, Народного комиссара по военным и морским делам СССР и Народного комиссара по военным делам РСФСР Л. Д. Троцкого и первая жена члена Политбюро ЦК ВКП (б) Л. Б. Каменева) так отзывалась о пьесе Карела Чапека: "Считая пьесу интересной по замыслу и в чисто театральном отношении, я находила ее с идеологической стороны совершенно неприемлемой. Поэтому вопрос ставился о коренной переделке пьесы в идеологическом отношении". И, хотя сама Ольга Давыдовна никаких официальных постов в советском правительстве не занимала (еще в 1920 году она, по настоянию А. В. Луначарского, была уволена с должности заведующей управлением театров в Народном комиссариате просвещения РСФСР), ее родственные связи заставляли советский бюрократический аппарат прислушиваться к ее мнению.
Законопослушный Алексей Николаевич Толстой "по возвращении из Москвы в Петербург … взял … перевод и внимательно прочел его" (возникает вопрос - а что, до общения с цензором "граф" Толстой даже не удосужился прочитать переданную ему Г. А. Кролем пьесу?). Но предоставим слово самому мэтру советской литературы: "Я нашел третье порочащее пьесу обстоятельство (первые два - это то, что пьеса уже переведена в СССР и, кроме того, запрещена к печати, - Д. М.) - пьеса… оказалась сценически дурно сделана и при том по существу своему контрреволюционного идеологического содержания. Для меня вопрос был решен: я оставил всякую мысль над работой над пьесой Чапека".
Заметим в скобках, что с законопослушностью Алексей Толстой несколько поторопился: Е. Г. Геркен-Баратынский, чей перевод был заблокирован московской цензурой, нашел полное взаимопонимание в Петроградском государственном издательстве, где и опубликовал свой вариант чапековской пьесы, передав права на постановку передвижному театру.

Дмитрий Малануха,
ведущий архивист
ГКУ ЛОГАВ


(Продолжение в следующем выпуске выходного дня)